Мы постоянно живем в ситуации травмирования в широком смысле столкновения с чем-либо, выходящим за рамки нашей субъективной нормы, за рамки языка, за рамки понятийного аппарата. Эти ситуации не могут быть до конца обработаны нашей психикой и оставляют следы.
Моя живопись - это работа с этими необработанными артефактами, следами травмы.

В этой оптике Травма не обязательно есть зло, отсутствие травмы не обязательно есть добро. Нормы и дихотомии растворяются при столкновении с трансцендентным, выходящим за грань нашего понимания. В этом смысле травма прикосновения к новорожденному голубю равносильна травме стояния перед дверью операционной, за которой находится твой ребёнок. Травма страха равносильна травме чуда. Количественные различия также растворяются, уступая место лишь качественным различиям той или иной аппариции.

Я использую сюжеты из своего личного непосредственного опыта феминности и материнства, но они важны для меня не как нарратив, а как отправные точки, как место встречи с непознаваемым, а сами холсты становятся чистыми следами, артефактами, запинками в проживании, львами в моей комнате. Личное переплетается с мифологическим, околодуховным, магическим.

Препарируя эти ситуации, я вновь и вновь ставлю вопрос, где проходят границы допустимого для меня и предлагаю этот вопрос зрителю. Как травмирующая ситуация может стать источником новых знаний и новых стратегий поведения.